В научном труде «Повстанцы против Рима» историк Джованни Брицциутверждает, что в центре конфликта были права италиков, претендующих на гражданство Рима.
История, реконструированная Брицци, начинается со Второй Пунической войны (218-202 гг. до н.э.), которая, по словам ученого, открыла серию «тяжких последствий». И, если с уверенностью можно сказать, что расходы, понесенные казначейством Республики были очень, очень большими, также можно документально подтвердить, что «урон, нанесенный полуострову в течение пятнадцати лет карфагенского присутствия» был «ужасающим».
Городов, захваченных Ганнибалом (и впоследствии восстановленных римлянами), было более 400. Многие из них были полностью разрушены и сожжены, а другие неоднократно разграблены и опустошены. Особый ущерб от войны понесли населенные пункты южной Италии: «Юга был опустошен и жестоко эксплуатирован противоборствующими армиями, а целые народы приговорили к массовой депортации».
Безусловно, восстановить такие огромные территории можно было только благодаря эксплуатации рабов. Рабский труд уже повсеместно использовали на Сицилии и в предыдущие времена. После поражения Карфагена во Второй Пунической войне (202 г. до н.э.) сицилийцы имели возможность покупать хорошие участки земли для обработки по низким ценам, поэтому им требовалось огромное количество новых рабов. В каких условиях жили эти рабы? Некоторые «были прикованы, другие были обременены тяжелой работой, и все они были плохо кормлены», — сообщает Диодор; вся Сицилия, где рабство, впервые введенное греками и продолжавшееся в течение как минимум трех веков, была «переполнена массой рабов». Хозяева этих рабов отличались «высокомерием, жадностью и жестокостью». Но первые беспорядки, по сути, не происходили на Сицилии, а в Сезии и в Пренесте в 198 году, а затем снова в Этрурии два года спустя.
Это были рабы, пришедшие из «городов федерального земледелия», те, кто во время войны примкнули к Ганнибалу. В этих географических районах, особенно в Апулии, существовали тайные общества, посвященные таинственным культам Диониса и Прозерпины. Культы, относительно членов которых Конус Цензор с самого начала просил о решительных репрессиях. Тиберио Гракко был встревожен тем, что происходило на Сицилии из-за концентрации больших масс покорных и был первым, чтобы проповедовать — также на основе наблюдений относительно возможных последствий этого распространения рабства — возвращение к свободному крестьянству. Сицилийское восстание началось осенью 135 г. до н.э. и было подавлено только в 132 году нашей эры консулом Публием Рупилио. Идеологом этого великого бунта был харизматичный сирийский евнух, который принял имя Антиоко.
Тридцать лет спустя, в 105 году до н.э., разразилось второе восстание, которое потерпело поражение только четыре года спустя, в 101 году до нашей эры, от армии консула Манио Аквилио. А что же Спартак? Бридзи убежден, что он не был предводителем рабского восстания. Понятно, пишет он, «что среди его последователей были также рабы; но самые последовательные и аутентичные энергии, которые питали это восстание, были, другими.
В те времена только верхнюю часть Апеннинского полуострова можно было назвать Италией; поскольку другая сторона, которая обращается к Ионическому морю и теперь также называется Италией была практически полностью греческой и кельтской. Короче говоря, существовало две разных Италии. Права последних народов, которые проживали в греко-кельтской части, были слишком ущемлены.
Брицци не сомневается, что шесть тысяч бунтарей, распятых вдоль Аппиевой дороге, когда восстание было подавлено были свободными людьми, боровшимися именно за свои права. Вспомним, что «в конце первого конфликта, подавленного на Сицилии, того, что мы могли бы назвать наиболее достовернойсреди рабских войн, рабы не были убиты, а вернулись к своим хозяевам». Со Спартаком все пошло по-другому. И это различие, по словам Брицци, «могло быть мотивировано не разной природой врага». Римский цезарь рассудил, что даже, если он предоставит всем бунтующим гражданство и некое равноправие, может возникнуть новый, кровавый бунт, целью которого в конечном итоге будет возведение на престол самого фракийского гладиатора. Кстати, стать гражданином Рима в те времена было очень непросто: за почти 50 лет до 72 г. до н.э. число новых граждан составило всего лишь 68 000 человек. Что не могло не вызвать неудовлетворенность италийцев.
Не стоит думать, однако, что Спартак и его последователи ничего не добились: римское правительство, все же, пересмотрело стратегию: после казни Спартака в списках граждан Империи появилось целых 910 тысяч новых имен.
